Сзади за костром-тазом мы прибили перила и длинную скамейку для отдыха экипажа. К перилам металлическим штырём крепилось весло руля, сделанное из толстой жерди и широкой, прочной доски. Плот дополнительно укомплектовывался тремя жердями для управления. Над палаткой установили флагшток. Велосипеды приставили к стенам палатки с трёх сторон и привязали верёвками. Плот позволял сравнительно легко передвигаться по нему, не рискуя упасть в воду.
В самый разгар работы, за кустами послышался характерный звук вращения катушки забрасываемого спиннинга. Вскоре на берегу появился средних лет мужчина, одетый по-спортивному со спиннингом в руках. Пока он, делая забросы и выкручивая блесну, подходил к нам, мальчишки сообщили, что это директор школы и зовут его Петром Ивановичем. Директор оказался добрым человеком и прекрасным собеседником, расспросив о наших планах, о школе и учителях, со многими из которых он был знаком, Петр Иванович сказал, что путешествие наше вызывает у него тревогу. Мы обещали по возвращению домой сразу позвонить ему в школу. Директор рассказал о реке на этом участке, об опасных местах и перекатах, посоветовал пройти опасные места «Трубу» и «Чёрную скалу» засветло, или переночевать, не доходя до них, километрах в семи, ниже по течёнию тридцать девятого разъезда.
Отказавшись от предложенного чая и пожелав удачи, он пошёл вверх по течению, забрасывая блесну.
Пока мы заканчивали работу и беседовали с Пётром Ивановичем, Жаров заварил чай, скрипя сердцем, открыл «НЗ» – прошлогоднее брусничное варенье, мы вместе с нашими новыми друзьями попили чай, на прощание подарили ребятам пачку рыболовных крючков, как они говорили, «магазинных» и кусок лески.
Уже перед самым отплытием был поднят флаг и плот стал судном. Наконец отчалили, стрелки на наших самолётных, с трёхдневным заводом, часах, показывали четырнадцать. Всё шло почти по графику, мы выгребли на средину реки. На крутом берегу всё удаляющимися маленькими фигурками стояли новые друзья и махали руками.
Спасибо вам ребята! Спасибо за вашу помощь и участие!
Впереди нас ждал полный опасности многокилометровый неизвестный путь! Ждали новые приключения и встречи!
В «трубе»
Давно исчезли за очередным поворотом реки деревянные строения посёлка, а мы молча, обдумывали произошедшие события, анализируя свои действия.
– А ты ловко со скобами придумал! – наконец нарушил тишину Жаров, пытаясь как-то смягчить свою вину за некачественные скобы.
– Да я ничего и не придумывал, когда волнуюсь, руки некуда девать. У доски в школе тряпку выжимаю, да так, что она из мокрой, становится сухой. А тут вот скобы подвернулись, я и давай их узлом по привычке закручивать!» – оправдываясь, ответил Фома, – ты тоже хорош со своими фокусами, давай им гвозди по карманам распихивать, я думал нам ничего не останется, а они станут похожими на металлических ёжиков! – добавил Володька.
– Это нам наука, нельзя быть такими беспечными, что бы ни делали, всё равно кто-то должен по сторонам глядеть, всегда надо быть на чеку! Хорошо, что миром всё закончилось, а то плелись бы сейчас с битыми рожами, босиком по шпалам, «горе путешественники» – подвел я итог разговора. – Поэтому предлагаю, – днем все ведут наблюдения по сторонам за водой и берегом. Независимо от того, чем бы ни занимались – рыбачили, готовили еду, отдыхали. Ночью встаем на отдых так, что бы с берега на плот незамеченным попасть было нельзя. Спим по очереди с двенадцати ночи до шести утра, кому мало – может отсыпаться днём. Еду так же готовим по очереди, сегодня пусть заканчивает Жаров, коль уже угощал чаем. Завтра кормлю я, послезавтра Фома. Питание трёхразовое – завтрак, обед и ужин, по мере готовности еды. Общую посуду моет дежурный, личную – каждый. Пойманную рыбу используем для еды, остальную солим в ведре, кто поймал – тот и солит. У кого ещё есть предложения? – подытожил я то, что мы неоднократно обговаривали, готовясь к походу.
– А кто будет рулить, управлять плотом? – спросил Юрка.
– Мне кажется, в течении дня, – все по очереди, а в опасных местах, все вместе, – предложил Фома. Молчание было общим знаком согласия. Наш катамаран, между тем, бойко бежал по течению, ловко избегая мелей и перекатов, лишь иногда царапая брёвнами донную гальку. Уровень воды в реке был достаточно высок, что позволяло обходить мели и коряжистые участки. Жаров, не имеющий спиннинга, встал к рулю, как викинг, всматриваясь в хитросплетение течений. Время от времени, перебегая с веслом руля с одного борта на другой. Изредка он поднимал из воды доску руля и подгребал ею, дабы ускорить поворот плота. И это у него, на удивление, ловко получалось.
– Ты прямо как лоцман – пошутил я – скоро будешь давать платные уроки.
– Действительно, уроки платные. Но особо не хвали, вот въеду на мель, все шишки будут моими, – отшутился Юрка, шевеля рулём, и вытирая взмокший лоб майкой вместо платка.
Мы с Фомой взяли спиннинги, собрали нужные грузы и блёсны, прошли за палатку ближе к носу и, не мешая друг другу, принялись делать забросы и проводку блёсен. Как говорят, «хлестать» реку. Это привычное для рыбаков занятие, при выполнении с плота, требовало особой ловкости и навыков. Если ты делал заброс вперёд – по ходу движения, то приходилось быстрее вращать катушку спиннинга, чтобы вращающаяся блесна не тащилась по дну, а шла «в пол воды», изображая рыбку. Если заброс приходился в направлении кормы, то крутить катушку надо было медленнее, что бы суммарная скорость движения плота и вращения катушки не выдёргивала блесну поверх воды, превращая её в маленький пропеллер. Поэтому оптимальным оказался заброс вперёд и в сторону одного из бортов, в этом случае блесна небольшой участок проходила по течению, затем, поравнявшись с плотом, разворачивалась и как бы шла какое-то время за ним. Догонявший добычу хищник, настигал блесну на повороте и, как ему казалось, жертва изменяла направление, почувствовав погоню, собираясь скрыться – вот тут он её и хватал, на свою голову
Из большого набора собственноручно изготовленных блёсен, я выбрал «Трофимовку», два карабинчика, а также отлитый груз среднего веса и размера. Карабинчики через кольца соединялись с блесной и грузом, не давая возможности поводку закрутиться. Зная привычку ленка и тайменя, из двух плывущих друг за другом рыбок, в первую очередь хватать переднюю, грузило тоже было оснащено тройником. Леска на спиннинге была обычная толщиной – ноль сорок пять, что позволяло делать дальние забросы и, при необходимости, вываживать солидный улов.
Проплыв по течению около полутора часов, постоянно делая забросы, мы с Фомой кое-что поймали. Хотя с движущегося плота ловить неудобно и менее интересно, чем с берега или стоящей лодки. Там можно обловить всю заводь, всё улово или перекат. А тут всё на бегу, что случайно схватилось – то и твоё. Первую поклёвку я почувствовал на восьмом или девятом забросе, когда мы плыли вдоль заболоченного, покрытого травой берега. Как будто что-то ударило по леске, затрудняя вращение катушки, вроде как зацеп за траву или дно. Затем серия одинаковых ударов и ощущение сопротивления вращению, как будто что-то тащится за блесной, дёргая и сопротивляясь. Опытному спиннингисту уже после первого удара было ясно, что это рыба.
Поэтому я громко оповестил – «Идёт!». Это было условное слово, которое знали мой отец, брат и товарищи-рыбаки. Если отец громко кричал, находясь за кустами – «Идёт!» – это значило – бросай всё и беги на помощь, это означало, что он сомневается в возможности одному вытянуть рыбину на крутой берег. Это оповещало о том, что нужна помощь! Тут я сказал это чисто автоматически, но Фома быстро вытащив свою блесну, мгновенно очутился рядом в готовности помочь.
Рыба как-то странно сопротивлялась – чувствовалось, что размеры её не такие уж большие, в то же время, сопротивление было яростным. Пока я боролся с неизвестным хищником, он оказался уже позади плота, и когда мне, наконец, удалось подтащить добычу поближе, пойманной рыбой, оказался великолепный окунь размером с небольшой поднос, зелёно – полосатого цвета. Который упорно не хотел идти к плоту и когда становился своим широким боком поперёк движения, тормозил весь рыболовный процесс. Проявляя резвость и хитрость, окунь даже подведённый к плоту, пытался поднырнуть под него оборвать леску и скрыться. Но не тут-то было! Предвидя это, я дал ему слабину, а затем, резким движением удилища, через кормовую часть правого борта удачно выдернул его на плот. Да так, что тот оказался в палатке на нашем «лежбище», где его и настиг Фома. Володька, снимая окуня с блесны, приговаривал:
– Ну, ты парень и хам! Из воды и сразу в постель! Ну, ты и нахал!
Для нашей горной, быстрой реки окунь таких размеров – достаточная редкость. Подобные экземпляры обычно живут в старицах и озёрах, отделённых от основной реки. По-видимому, весенний паводок вынес озёрного жителя в основное русло, где он и был мною пойман.
